Пройдя в спальню, откопал в вещах книгу магии первого пигмея, отложил ее в сторону — в следующий раз подарю, захватил два кинжала хулиганов, арбалет вождя и нож, которым чуть не сделали пигмею секир-башка.

Заваливаюсь в кухню: Хэрн немного пришел в себя, попивая горячую настойку и доедая пряники; увидев у меня в руках оружие, значения этому не придал, наверняка думает, что это не ему. Посмотрим на реакцию чуть позже… Я вывалил подарки прямо на стол.

— Выбирай! Считай, что у тебя сегодня праздник, как день рождения: ты снова обрел себя, перестав быть рабом.

Волна благодарности, счастья и недоверия одновременно накатила, как цунами. Какой сильный эмоциональный фон!.. Лишь бы магией на радостях не долбанул. С него в этой ситуации станется… Он плакал навзрыд, слезы текли из глаз ручьем, трясущимися руками гладил арбалет и кинжалы. Я видел, что ему хотелось все, но он, кажется, не понимал, что это возможно.

— Хэрн, — сказал ему, — я хотел бы пояснить: ты не должен выбирать что-то одно — это все тебе. Не знаю, умеешь ли ты этим всем пользоваться, но есть еще мечи, их я не принес. Хочу поставить точки над «i». Благодаря моей нежной душе и мастерству бобика — ну, это собачка та, что кусала тебе руку — кое-кому удалось избежать участи жертвенного ягненка, и это же связало нас в единое целое. Я уже устал от перепадов твоего настроения, я его переживаю вместе с тобой… — Надо было видеть его морду: глаза навыкате, пасть раскрыта — мягко говоря, удивлен. — Я не хочу, чтобы у меня был раб. Я хочу, чтобы у меня был друг, способный помочь, когда надо, и рассказать, что можно, а что нежелательно делать; который смог бы удержать меня от дурных поступков, за которые было бы потом стыдно; мне нужен добровольный помощник. И я надеюсь, что ты меня поймешь!

Хэрн явно в шоке, он ничего подобного не ожидал. Он начинал жить, и это меня радовало. Магические штучки подарю потом, а то от радости и ноги протянуть может в таком-то возрасте. Он сидел, утирал слезы, что никак не останавливались, и вертел в руках кинжалы, любуясь ими.

Чтобы привести его в нормальное состояние, решил отвлечь разговором: я заметил, что он просто преображается, когда что-нибудь рассказывает.

— Хэрн, расскажи мне — каким оружием ты владеешь, кроме копья?

Опустив на ковер кинжалы, Хэрн взял в руки арбалет, поднял, прицелился.

— Хорошее качество; надежный и, наверное, очень дорогой, — принялся размышлять, постепенно успокаиваясь, канн, — но твой лучше, и магическая составляющая в нем намного сильнее, чем в моем, — он уже признал арбалет своим, и это радует, — и принцип действия идентичен, но твой сделан более изящно, это наводит на мысль, что его создали мастера древних, а мой, скорее всего, — гномы, они короли подделок: бывает, сделают так, что и не отличишь… Я раньше часто побеждал в соревнованиях лучших стрелков клана, но напитывать болты силой не умею. У меня нет дакка, это изделие древних, оно помогает применять магию, и его можем использовать только мы, канны, и больше никто. У меня он тоже был, но я не смог его использовать: сначала испугался, а потом у меня его забрали силой, а самого превратили в раба… Спасибо за подарок. Клянусь, я всегда буду прикрывать тебе спину.

— Я тебе скажу одну умную вещь, только ты не обижайся — эти арбалеты, оба, сделаны древними.

— Да-а?.. Спасибо вдвойне, господин.

Он молча, аккуратно положил арбалет на ковер и поднял кинжалы.

— Отличные клинки — мастерами сделаны, но разные они. Этот, — он приподнял левую руку с красивым, слегка изогнутым клинком, — делали на юге, где преобладают тонкие, легкие доспехи: из-за жары в дневное время толстые не поносишь и поэтому часто применяют кожаные. Кинжал поэтому сделан так, что можно им и колоть, и резать: очень удобное свойство; правда, необходима специальная техника работы с ним.

Ну а этот — «северянин», если хорошенько приложиться, можно пробить любую броню, главное — знать, куда и как бить. Дед учил меня на совесть, и я не боялся выходить на поединок даже с ограми: им бы только пошире размахнуться да посильнее ударить, а для меня главное — работа ног, корпуса, разные уловки; ловишь момент — а они даже не понимают, что мертвы уже.

— Как же ты тогда попал в рабство, ведь провести в нем больше ста лет… а вы сколько живете?

— Живем, если мы маги, циклов до двухсот, а некоторые и того больше. Если еще договориться с магом из эльфов, то можно протянуть и до шестисот. А как я попал в рабство?.. Меня предали, позарившись на дакк. Был у меня дружок-товарищ, а я к тому времени в Пустоши дакк раздобыл, только выбрался: отдыхал, веселился в городке на границе с королевством Белой Розы. Как назывался город, пока не могу вспомнить, но то, что именно там, в одной из таверн, меня и подпоили, — помню хорошо, как и момент, когда надели ошейник… сволочи, убью, клянусь! Вот так и стал рабом, а где меня носило потом, я не помню.

Его снова накрыла депрессия. Я уже устал от переживаемых Хэрном эмоций. Надо что-то делать с этим.

— Хэрн, успокойся, держи, пожалуйста, свои эмоции в узде, и это приказ. — Хэрн молча кивнул головой. — А теперь пошли, я тебя познакомлю с лагуной, но для этого давай разденемся, скидывай одежду быстрей.

Хэрн уже давно косил взгляд на проем, в котором проглядывала изумрудная стена леса.

Скинув одежду, пригласил его на выход. Эмоции от Хэрна улавливались, но не такие сильные, как обычно. Ты смотри, а приказ подействовал; но не стоит слишком давить на канна, а то может случиться так, что он попадет в беду, а я не смогу почувствовать отголоски его эмоций.

Обернувшись к Хэрну, убедился, что его постиг очередной столбняк, и с криком бросился головой вниз в воду. Ах, как же хорошо! Свежо и прохладно. Плавать второй раз на дню — конечно, роскошь, но как еще привести в чувство Хэрна — не знаю, а это занятие, я уверен, ему нравится.

Купались мы с Хэрном до обеда, но я не намерен больше ломать распорядок дня. Обедать — и вперед, заниматься магией…

ГЛАВА 18

Месяц спустя

Так и повелось. Жили строго по распорядку дня, во всяком случае, старались его придерживаться. С продуктами проблем не было, Хэрн оказался классным рыбаком и охотником, свежая рыба и охотничьи трофеи в виде кроликов, фазанов, индюков не переводились, а однажды, разведывая, что находится с левой стороны от оврага, добыли и дикого поросенка. Для Хэрна здесь рай: соскучившись по обычной жизни, он старался взять от нее все. Нашли даже мед: пчелы злые, большие, вроде земных шершней, но нас не трогали. Я подарил ему защитный амулет мага, правда, от насекомых тот не помогал. Как он радовался! А после того, как я вручил ему книгу магии первого пигмея — совсем расчувствовался: часа два его успокаивал. Можно понять бедолагу: сто лет как тягловая лошадь жил… Теперь его от книги магии оторвать невозможно — себя не щадит, вспоминая и совершенствуя плетения, но и меня гоняет почем зря.

Видно, это было моей ошибкой — попросить его научить меня языкам и магии, а также стрельбе из арбалета и бою на кинжалах. Он ведет себя как завуч, что был в моей школе — требовательный, дотошный, не признающий слов «не могу», настоящий тиран — и кто из нас теперь господин, а кто слуга, непонятно. Как он только меня не называл… и бестолочью, и никчемным созданием, и даже похлеще. Дни заняты полностью, график обучения самый плотный, а по ночам они с бобиком болтают до утра, и я, закутавшись в одеяло, что для меня всегда брал с собой Хэрн, засыпаю, уработавшийся, под аккомпанемент непрекращающихся споров. Еще Хэрн полюбил читать мои книги, доставшиеся от лейтенанта, по ним он учит меня местной грамоте.

Распорядок дня подвергся значительным изменениям. С самого утра — подъем. Если спим у бобика, то прямо спросонья — разминка и пробежка, а потом минимум час работы с кинжалами. Затем водные процедуры, завтрак и языки: по часу на эльфийский, общий и имперский. Потом часа два стрельбы из арбалета. Затем водные процедуры и обед. Хэрн настоял, чтобы отдыхать час после обеда; иногда, если очень устаем, то два часа. А дальше по нарастающей: часа три — магия, часа полтора — работа с шестами, они же копья (это уже Хэрна идея), затем хозяйственные работы до вечера и поход к бобику.