Ходить босиком мне не понравилось, и я надел свои любимые сапоги; плюнув на конспирацию, достал из багажа футболку и безрукавку, переоделся. Так и сижу, смотрю на огонь, перебираю пальцами струны и напеваю песню Розенбаума: «Белым-белым полем дым…»

Мартин сердится на мое самоуправство, но молчит, Хэрн про себя смеется, но в семейные разборки не лезет.

Мне хорошо, радостно, настроение на высоте… Вот на этой радужной ноте и увидел я, повернув голову в сторону алтаря бобика, кавалькаду из четырех всадников, что шагом ехали по дороге от него к нам через брод, и тут же услышал досадливое восклицание Мартина:

— Боги! Ну за что такое невезение?!

Старший маг первой сотни гвардии императора, лейтенант гвардии барон де Жэлье по прозвищу Бешеный на своем любимом чалом иноходце Буром, красивом, статном племенном жеребце породы велес (что практически не уступала по своим качествам другой, но менее распространенной и от этого более дорогой породе лошадей валес) неспешно трясся по дороге через опасный участок, контролируемый древней тварью, которая наводила ужас на окрестные земли.

«И не обойти и не объехать их, удобный для проезда участок суши со всех сторон подпирается где скалами, а где непроходимыми болотами. Много здесь, на этом пятачке земли, пропало достойных и смелых воителей и магов. Поговаривают, что совсем недавно пропала неразлучная троица. Два галла и один канн. Причем канн был магом не из последних и очень известной личностью в Империи, как, впрочем, и его попутчики. Галлы были одними из лучших мастеров школы меча магии Заката, а это — сила, — думал он. — А потом проезд закрылся на целых три дня, и такое магическое возмущение произошло в этот отрезок времени, что даже боевые монахи со своим настоятелем примчались на проверку, и говорят, что после посещения алтаря настоятеля вынесли отсюда на руках без сознания».

И сегодня они сами ждали разрешения пройти в течение всего дня, и только под вечер проход раскрылся. Сбегал сержант Уцмэрх, преподнес хранителю подарки — специально в канцелярии императора на это дело выделили деньги — и два коротких меча из сокровищницы, работы древних мастеров. Один преподнесли сегодня, а второй оставили на тот случай, если придется возвращаться этим же путем. Мало ли, вдруг герцог не захочет открывать портал, ведь он до сих пор обижен.

Но ведь герцог сам первым прислал своих гвардейцев к императору в качестве парламентеров. А теперь вот и гвардейцы Империи следуют по самому короткому пути в столицу герцогства с ответным визитом, и в качестве доброй воли и наилучших намерений, надеясь загладить небольшое недоразумение в виде войны между государствами (подумаешь, какая мелочь), везут древний артефакт.

Артефакт темной магии, реликвия, оставшаяся со времен ушедших богов. Поговаривают, нынешняя герцогиня — магистр магии, причем именно темной магии, и она обожает такие штучки, хоть и не в состоянии сама ими воспользоваться. Ведь этими артефактами могут пользоваться только гоблины, по-простому гоблы, а вот для людей и других разумных они бесполезны.

Канцлер, когда инструктировал их группу, требовал добиться начала переговоров о заключении мира любой ценой. Правительству стало известно, что герцог после побед над экспедиционным корпусом Империи под командованием сына императора повел войска через перевалы, уже пересек границу Империи и дошел сюда, но затем развернул войска обратно. И лишь незначительный отряд под командованием верховного мага ордена отправил вдоль границы: наводить порядок. Что расценили в Империи как акт доброй воли. Да и церковники сильно жалуются, снимать «порчу» с алтарей некому, и оттого сила церкви падает, а это очень опасно. Врагов у Империи достаточно, вот и с началом военных действий в герцогстве со стороны империи Ван степняки нанесли удар, причем очень сильный и подготовленный удар. А вести войну на два фронта для Империи непозволительная роскошь. Всем известно, что император западной империи никогда полностью не контролировал степняков, и полноценной войны между государствами не будет, но сегодняшняя ситуация совсем не похожа на обычные набеги вечно голодной вольницы. Их подготовили, неплохо вооружили, кукловоды выждали самый подходящий для нападения момент и дали команду «фас!». И в результате две провинции Империей потеряны, держатся только города и крепости, а на остальной территории хозяйничают Ганзы.

— Страшно подумать, что творится сейчас там, — проговорил маг. — В столице сбор ополчения, войска, что планировали послать навстречу герцогу, развернули в южном направлении и отправили в пылающие провинции. Но кочевники — не герцог, они прямого столкновения не примут, а гоняться за ними по степи — еще то удовольствие. Есть мнение призвать макров, но во что это обойдется казне, страшно подумать. Поэтому пока решили с этим повременить.

Рядом ехавший молодой гвардеец, действительный мастер меча, командир полусотни граф Орент, высокий сильный воин с широкими плечами, открытым, честным лицом с правильным аристократическим носом и полными, немного детскими губами, чего он слегка стеснялся, но при этом оставался лихим рубакой, негромко ответил:

— Да. И нам предстоит решить трудную задачу. Третья тысяча гвардии опозорилась. Они отступили с поля боя, даже не обнажив мечи. Все прикрываются приказом принца, и, как говорят очевидцы, именно они могли бы выровнять ход сражения, пусть даже мы и отступили, но без таких катастрофических потерь. И теперь все в Империи показывают на нас пальцем. Нам, кровь из носу, нужен мир с герцогом. Мы должны убедить его возродить прежние отношения между нами. Принц сильно подгадил и отцу и всей стране. У меня не пропадает ощущение, что его кто-то использовал, ведь основным сторонником войны с герцогом был именно он.

— Ты, Смит, говоришь опасные слова, и нас, слышавших их, так же как и тебя, посадят на кол, — сказал ехавший сзади тонкий, как девушка, молодой человек. Красивый, стройный, с густыми черными волосами, что любовно уложены в замысловатую прическу, губы тонкие, порочные, и только глаза выделяются из облика застенчивого юноши: холодные глаза убийцы.

— Посадят, если кто-нибудь из вас донесет, — зло ответил командир этого небольшого отряда.

Сержант Уцмэрх не принимал участия в разговоре офицеров, но полностью разделял мнение командира — и по части ведения войны принцем, и о возможном наличии стукача в отряде, причем яснее ясного, что им является лейтенант второй сотни, сын герцога Дерлеса граф Луанье, дебошир и очень опасный фехтовальщик, дуэлянт, пьяница и бабник. Сам сержант происходил хотя и из древней, но бедной дворянской семьи и до обращения «лэр» еще не дослужился, но очень на это рассчитывал. Именно он первым рассмотрел на стоянке, что раскинулась на поляне возле брода, людей.

— Командир, посторонние!

Резко смолкли голоса; разговор, переходивший в спор, прервался.

На полянке, почти у самой воды, около небольшого костра, закрытого от дороги кучей баулов, сидели трое. Один — могучий наемник в кожаном доспехе, он большой ложкой мешал варево в котелке, рядом с ним, лицом к дороге, стоял невысокий разумный — очень похоже, что канн. А вот это уже интересно: канн в одной компании с наемником… и если он не раб, то сразу возникает масса сопутствующих вопросов. Но самое невероятное, на баулах рядом с теми двоими сидел ребенок. Судя по всему, мальчик лет двенадцати, не достигший еще первого взросления, и находился он не за крепкими дверями дома, а в лесу, возле одного из самых опасных мест в исследованном мире и, судя по всему, чувствовал себя он тут неплохо. Недалеко от них маячили расседланные, нестреноженные лошади, в одной из которых маг с удивлением узнал катара, а в двух других — лошадей породы валес. Этого не могло быть: редкие дорогие животные — у наемника… ну, это уже слишком. И баулы набиты явно не пустяшным барахлом. Эх, если бы не срочное задание, то троица непременно поделилась бы своим добром… Да и мальчик очень симпатичный, худенький, конечно, и какой-то жилистый — не кормят его, что ли? Но для определенных дел и такой пойдет…